Три смелых зверолова охотились в лесах... (жЫринка)

Июльский день. Асфальт, перегретый солнцем, заставляет воздух дрожать густым сизым маревом. Листва деревьев кажется нарисованной на фоне знойно-синего неба — ни намёка на ветер (почему его в избытке в холодные дни?). Всем хочется дождя,  он несколько дней кряду грозится вылиться на головы горожан и освежить пыльные улицы.  Но, похоже, так и не долетает до поверхности земли, высыхая где-то в средних слоях тропосферы. Горожане терпеливо ждут, продолжая делать какие-то привычные дела и планируя новые.

В маленьком магазинчике тканей рассматривает витрины покупательница. Магазинчик на самом деле маленький, тесный и темноватый — когда-то он был однокомнатной квартирой в "хрущёвке". Все стены занимают горизонтальные трубы с образцами тканей в два ряда, от пола почти до потолка: шелка и бархат, парча и крепдешины, костюмные и рубашечные. Почти всё оставшееся пространство заполнено небольшими стойками, на которых плотно — не вытянешь — висят вешалки-прищепки с разноцветными однотонными тканями. Все вместе они похожи на перепутанную радугу. В углу примостился длинный стол, на котором продавщица перематывает большой рулон плотной жёсткой белой ткани. Покупательница молча протискивается между стойками, вытягивает некоторые образцы, смотрит сначала со стороны, потом прикладывает к себе, задумывается о чём-то. Тишину магазина нарушает только небольшой вентилятор, перемешивающий густой душный воздух.

Вдруг в эту тишину врывается какой-то галдёж. Он возникает первым, следом из тамбура в основной зал магазина с топотом забегают трое: женщина, девушка и девочка. С первого взгляда становится понятно — это семья. Все трое очень высокие, крупные, с массивными чертами лица и волнистыми пышными волосами, длинными у девочек, коротко стрижеными — у женщины. Волосы не лежат локонами, а обрамляют лица пушистыми облаками. Возраст определить непросто: девочки на лицо выглядят молоденькими, но их габариты вносят сомнения, уж больно "широка кость". Женщина, которая, судя по разговору, приходится им матерью, выглядит и вовсе как "идеальная фигура — шар", в ней всё кругло и огромно. Она с трудом помещается в проходах между тканями, цепляя их то боками, то животом.

Продавщица на всякий случай компактнее складывает и отодвигает подальше ещё не смотанную ткань на столе, покупательница вжимается в уголок, словно пытаясь замаскироваться под образец ткани и стать незаметной. Женщина-шар почти непрерывно что-то кричит в телефон, потом завершает разговор и так же громко кричит продавцу: "У вас есть плотная белая ткань? Нам три метра надо!" Продавщица пытается уточнить, что именно интересует покупателей, в ответ получает шумную тираду, из которой следует, что главное, чтобы ткань была белая и"торчала".

В этот момент младшая девочка с криком "Фата, фата, смотрите, какая фата!" несётся в дальний угол, в котором на самой верхней трубе и впрямь висит длинная фата. Точнее, фатиновая сетка, расшитая богатыми серебряными орнаментами. Старшая бежит следом, задевая стойки с тканями, отчего радужные отрезы приходят в движение и красиво колышутся. Девочки дёргают сетку в разные стороны, тычут в орнамент пухлыми пальцами, прикладывают край отреза к головам и зовут мать, чтобы обернулась и посмотрела. Затем они теряют интерес к фате и продираются назад к матери.

Продавщица из выкриков женщины и собственного опыта торговли тканями делает какие-то выводы и уточняет: "Вам на подъюбник для свадебного платья?" "Дааа!" — радостно кричит женщина и уточняет: "У вас есть?" Продавщица придвигает к себе рулон, который до сих пор не перемотала, и сообщает: "Вот эту у нас покупают специально для подъюбников, она жёсткая, плотная и хорошо держит форму". Женщина загребает в кулак край ткани и восторженно спрашивает: "Почём?" "Шесть двести", — отвечает продавщица, и восторг в голосе потенциальной покупательницы сменяется таким же сильным возмущением: "Шеееесть?! Трижды шесть — восемнадцать!" Повернувшись к старшей дочери, она трубит, как иерихонская труба: "Да за восемнадцать тыщ я сама тебе под юбку залезу и всю свадьбу всё там держать буду!"

Покупательница, которая притихла в сторонке, с трудом сдерживается, представляя женщину-шар в качестве каркаса для пышной юбки. Дочери громко и немного по-лошадиному ржут, мать опять поворачивается к продавщице: "А что подешевле есть? Тенге по пятьсот-шестьсот? Но нам надо, чтобы пышно было!" Та пробует рассказать про какие-то варианты, сразу поясняя, что ни одна другая ткань не будет достаточно жёсткой сама по себе и не сделает юбку пышной, женщина опять хватается за телефон, несколько раз набирает номер, затем кричит в отчаянии: "Да она трубку уже не берёт, мы её уже совсем задолбали, кажется!", дочери щупают шеститысячную ткань и расходятся во взглядах: младшей кажется, что подъюбник будет "шикарный, как у настоящей принцессы!", старшая гундит басом, что будет в нём "толстая, как баба на чайнике".

Всё это описывается долго, а происходит одновременно и очень быстро, создавая ощущение не то тайфуна, не то цунами, неотвратимо налетающего на магазинчик и угрожающего снести всё до основания. Покупательница из своего угла начинает от греха подальше пробираться к выходу, по пути думая, что всем членам семьи неплохо было бы немного похудеть, особенно невесте, иначе образа "бабы на чайнике" ей не избежать даже в мягком подъюбнике. Ровно в тот момент, когда она с этой мыслью проходит мимо невесты, та подбоченивается и трубным голосом сообщает сестре и матери: "Это... Чо-то уже жрать хочется!"

Июльское солнце перевалило через зенит, знойный до вязкости воздух обволакивает со всех сторон, асфальт пышет жаром, прохожие двигаются, как в замедленной съёмке, даже машины, перегреваясь, едут как бы нехотя, с натугой. И только невесты в сопровождении семьи-свиты бодро носятся по городу и охотятся на тот самый идеальный подъюбник, веночек, платье, колечко, которые непременно помогут быть самой красивой и самой счастливой в один прекрасный августовский день...

Ольга Беца
13.07.2017 г.
(жЫринка)